Наблюдать и работать
Комментарий: а что требуется каждой уважающей себя Мэри-Сью, кроме голубых глаз, привлекательной фигурки и владения боевыми искусствами? правильно – душераздирающая история!
Бете не отправлялось, поэтому все тапки по-прежнему кидать мне.
читать дальшеДни плена тянулись бесконечно долго. Посиделки в обществе Спилет перестали представлять для Сайреса Смита удовольствие: раньше не приходилось в компании гостя бороться с в высшей степени неподобающими мыслями.
- Я вам надоедаю, мистер Сайрес? – и пронизывающий взгляд из-под светлых ресниц.
- Что вы, друг мой... разве вы можете надоесть!
- Я вижу, что моё общество вам в тягость. Простите, Сайрес. Если вам так тяжело меня видеть – я лучше пойду прогуляюсь в одиночестве. Может, новости добуду.
Грустно опускает ресницы. Инженеру жаль, что он не может воспринимать эту девочку всерьёз – так, как воспринимал Гедеона. Смит даже о политике перестал с ней разговаривать, так как всегда считал, что политика – дело не женское. А она… глупая девчонка!
Было грустно оттого, что эта глупая девчонка заменила ему друга, лучшего из тех, что были у него теперь среди живых. Всех истинных друзей прошлого он потерял на войне. А Элизабет – ещё до войны. А вот теперь появился крошечный шанс получить сразу женщину и друга – и что же? Да, мисс Спилет права, она может требовать уважения к себе, как будто к взрослому мужчине, но вина ли Смита в том, что он не может, не в силах считать другом девочку, которой, верно, только и надо, что выйти замуж и растить детей.
- Стереотипы, мистер Сайрес! – заявила журналистка, когда он пытался объясниться с ней. – Глупые, устаревшие стереотипы! Разве мы не поём славу Брауну, который был за равенство для всех?
В подтверждение своих слов она насвистела припев «Тела Джона Брауна» и рассмеялась:
- А вы говорите, «девочка»...
Она и была для него девочкой. Она годилась ему в дочери, как Гедеон Спилет годился в сыновья. Но он был хотя бы юношей, молодым человеком, смелым, даже безрассудным, прославленным журналистом...
- Ну как же, как же! – хрипло смеялась она, приглушая истинные серебристые нотки своего девичьего смеха. – А я что? Не я ли шагала рядом с вами, когда вы валились с ног от слабости? Не я ли перевязывала вашу рану, когда вы в бреду звали свою Элизабет?
Он вскочил и едва сдержался, чтобы не ударить собеседницу.
- Вот видите, - уже серьёзно произнесла она, - вам больно. Как думаете, каково мне слышать от вас слова о том, что мне пора замуж, что я должна растить детей, а не бегать под пулями с записной книжкой? Не нужно ли вам жениться и тоже воспитывать детей, а?
Смит отвернулся. Все мысли о любовной связи с этой женщиной мгновенно испарились, пропало даже желание видеть её. «Бетси, прости меня... прости мне эту минутную слабость...»
Когда инженер смог найти в себе силы взглянуть на свою собеседницу, он увидел, что та, упав на стул и закрыв лицо руками, плачет. Странно видеть мисс Спилет, обычно сильную и весёлую, в таком состоянии. Она плачет как-то не по-женски, некрасиво, беззвучно, только резко вздрагивают плечи. Короткие волосы не могут красиво спадать по плечам, мужская одежда не может подчеркнуть изящный изгиб тела, загорелые, огрубевшие руки совсем не красиво скрывают худое лицо. Эти слёзы – не для зрителя, как это бывает у кокеток, это настоящая, всепоглощающая боль.
Смит подошёл к ней, положил руку на плечо. Девушка не подняла глаз, только сказала глухим голосом сквозь ладони:
- Доигрались вы, мистер Сайрес. Я редко кому позволяю довести меня до слёз.
- А я редко кому позволял безнаказанно говорить так о миссис Смит, - ответил он, пододвинул стул и сел рядом. Посмотрел ещё раз на плачущую, подумал и предложил:
- Может, виски?
Она наконец-то подняла взгляд.
- А, давайте!
Виски, которое Спилет сама вытребовала когда-то для раненого, они пили из одной фляги, передавая её друг другу, не заботясь о чашках или стаканах. Смит сам не заметил, как стал разговорчив.
- Вы верно догадались, что я вдовец, - сообщил он уже успокоившейся собеседнице. – Пять лет тому как... Она нашего ребёнка не смогла выносить, оба умерли.
- Как жаль! – всхлипнула мисс Спилет. – И больше у вас никого нет?
- Никого! – подтвердил инженер. – У меня теперь только один слуга живёт, чтобы за домом следить. Да и без него бы я обошёлся, но он бывший наш раб, не хочется одного оставлять.
- Правильно, - поддержала она, - негров нельзя сразу заставлять быть самостоятельными! Их это развращает.
- Не всех.
- Не всех, но многих. А как думала на этот счёт Элизабет?
Смит задумался на целую минуту.
- А я у неё не спрашивал.
- Во-от... а мы, к вашему сведению, тоже имеем своё мнение по поводу многих вещей на этом свете. Мой жених тоже меня ни о чём таком не спрашивал.
- У вас есть жених?
- Был... – она протёрла глаза и заметила: - Что-то всё кругом идёт. Похоже, я выпила немного больше, чем нужно. О чем это я?..
- Я спросил о вашем женихе.
- А, да... Билл – он был славный человек. Мы жили в одном районе Нью-Йорка, перед самой войной он сделал мне предложение. А как началась эта мясорубка, его записали в добровольцы.
- И вы пошли с ним?
- Нет, что вы! Думаете, он бы меня пустил? Я обещала его ждать...
- А почему же не ждали?
- Не дождалась. Первый Булл Ран – и пришло известие о его смерти.
- Ужасно! – согласился Сайрес. – Но всё же, почему вы здесь?
- Потому, что я его люблю... любила, - призналась девушка. – А в газету я уже к тому времени писала несколько раз, всё под псевдонимом «Гедеон Спилет». Явилась в редакцию в мужской одежде, попросила направить меня на фронт. Они согласились. И вот – я здесь.
- Но зачем? Почему нельзя было... пойти в госпиталь медсестрой, например?
- Я и служила в таком госпитале в начале войны. Но это не по мне, Сайрес! Я хотела жизни, свободы, может, смерти!..
- Вы так молоды!
- А он был тоже молод! Разве это справедливо, Сайрес? Он погиб, и больше никогда, никогда я его не увижу... я даже на прощание его обнять не успела...
И мисс Спилет упала в объятия своего собеседника – или теперь, скорее, собутыльника, - и снова разрыдалась, но на этот раз уже не сдерживаясь. Смит пытался утешить её, но вскоре понял, что это бесполезно: девушка была совсем пьяна (очевидно, пить она не умела вообще, а виски у южан был крепкий), вскоре она утихомирилась сама, а через несколько минут уже спала, сладко посапывая и совершенно не смущаясь того, что уснула она на руках постороннего мужчины. Впрочем, как поправил себя инженер, не такой уж он ей посторонний.
Пришлось снова снять с Дианы сюртук и башмаки и уложить её на кровать. Вероятно, с утра она не будет в состоянии драться, а даже если будет – ну, что ж, поговорим снова. Главное – чтобы джонни не пришли не вовремя.
Смит ночевал, сидя на полу, подперев спиной собственную дверь. Чувствовал он себя при этом последним пьяницей, но ничего поделать не мог.
Утром его разбудили – уже не ударом. Диана, стоя на коленях, держала инженера за ворот рубашки и слегка встряхивала:
- Смит! Сми-ит, вы чего это здесь?
- Вы вчера уснули у меня на руках, а нести вас в вашу комнату я посчитал... недопустимым.
- Уснула?
- Самым естественным образом, - улыбнулся Смит и встал на ноги. Расправил плечи и слегка потянулся, пытаясь выпрямить затёкшую спину. – Пришлось мне вновь уступить вам свою кровать, а самому улечься на полу.
- Ну... – девушка смутилась, - вы извините. Я...
- Ничего страшного, я понимаю. Я и сам вёл себя недопустимо вчера. Скажите только, Спилет, у нас есть хоть какой-то намёк на завтрак?
- Вы верно заметили, что это лишь «намёк».
- Тогда давайте быстро с ним покончим – и идёмте, прогуляемся вместе. Мне надо проветриться. Вам, надо думать, тоже.
Бете не отправлялось, поэтому все тапки по-прежнему кидать мне.
Глава 4.
читать дальшеДни плена тянулись бесконечно долго. Посиделки в обществе Спилет перестали представлять для Сайреса Смита удовольствие: раньше не приходилось в компании гостя бороться с в высшей степени неподобающими мыслями.
- Я вам надоедаю, мистер Сайрес? – и пронизывающий взгляд из-под светлых ресниц.
- Что вы, друг мой... разве вы можете надоесть!
- Я вижу, что моё общество вам в тягость. Простите, Сайрес. Если вам так тяжело меня видеть – я лучше пойду прогуляюсь в одиночестве. Может, новости добуду.
Грустно опускает ресницы. Инженеру жаль, что он не может воспринимать эту девочку всерьёз – так, как воспринимал Гедеона. Смит даже о политике перестал с ней разговаривать, так как всегда считал, что политика – дело не женское. А она… глупая девчонка!
Было грустно оттого, что эта глупая девчонка заменила ему друга, лучшего из тех, что были у него теперь среди живых. Всех истинных друзей прошлого он потерял на войне. А Элизабет – ещё до войны. А вот теперь появился крошечный шанс получить сразу женщину и друга – и что же? Да, мисс Спилет права, она может требовать уважения к себе, как будто к взрослому мужчине, но вина ли Смита в том, что он не может, не в силах считать другом девочку, которой, верно, только и надо, что выйти замуж и растить детей.
- Стереотипы, мистер Сайрес! – заявила журналистка, когда он пытался объясниться с ней. – Глупые, устаревшие стереотипы! Разве мы не поём славу Брауну, который был за равенство для всех?
В подтверждение своих слов она насвистела припев «Тела Джона Брауна» и рассмеялась:
- А вы говорите, «девочка»...
Она и была для него девочкой. Она годилась ему в дочери, как Гедеон Спилет годился в сыновья. Но он был хотя бы юношей, молодым человеком, смелым, даже безрассудным, прославленным журналистом...
- Ну как же, как же! – хрипло смеялась она, приглушая истинные серебристые нотки своего девичьего смеха. – А я что? Не я ли шагала рядом с вами, когда вы валились с ног от слабости? Не я ли перевязывала вашу рану, когда вы в бреду звали свою Элизабет?
Он вскочил и едва сдержался, чтобы не ударить собеседницу.
- Вот видите, - уже серьёзно произнесла она, - вам больно. Как думаете, каково мне слышать от вас слова о том, что мне пора замуж, что я должна растить детей, а не бегать под пулями с записной книжкой? Не нужно ли вам жениться и тоже воспитывать детей, а?
Смит отвернулся. Все мысли о любовной связи с этой женщиной мгновенно испарились, пропало даже желание видеть её. «Бетси, прости меня... прости мне эту минутную слабость...»
Когда инженер смог найти в себе силы взглянуть на свою собеседницу, он увидел, что та, упав на стул и закрыв лицо руками, плачет. Странно видеть мисс Спилет, обычно сильную и весёлую, в таком состоянии. Она плачет как-то не по-женски, некрасиво, беззвучно, только резко вздрагивают плечи. Короткие волосы не могут красиво спадать по плечам, мужская одежда не может подчеркнуть изящный изгиб тела, загорелые, огрубевшие руки совсем не красиво скрывают худое лицо. Эти слёзы – не для зрителя, как это бывает у кокеток, это настоящая, всепоглощающая боль.
Смит подошёл к ней, положил руку на плечо. Девушка не подняла глаз, только сказала глухим голосом сквозь ладони:
- Доигрались вы, мистер Сайрес. Я редко кому позволяю довести меня до слёз.
- А я редко кому позволял безнаказанно говорить так о миссис Смит, - ответил он, пододвинул стул и сел рядом. Посмотрел ещё раз на плачущую, подумал и предложил:
- Может, виски?
Она наконец-то подняла взгляд.
- А, давайте!
Виски, которое Спилет сама вытребовала когда-то для раненого, они пили из одной фляги, передавая её друг другу, не заботясь о чашках или стаканах. Смит сам не заметил, как стал разговорчив.
- Вы верно догадались, что я вдовец, - сообщил он уже успокоившейся собеседнице. – Пять лет тому как... Она нашего ребёнка не смогла выносить, оба умерли.
- Как жаль! – всхлипнула мисс Спилет. – И больше у вас никого нет?
- Никого! – подтвердил инженер. – У меня теперь только один слуга живёт, чтобы за домом следить. Да и без него бы я обошёлся, но он бывший наш раб, не хочется одного оставлять.
- Правильно, - поддержала она, - негров нельзя сразу заставлять быть самостоятельными! Их это развращает.
- Не всех.
- Не всех, но многих. А как думала на этот счёт Элизабет?
Смит задумался на целую минуту.
- А я у неё не спрашивал.
- Во-от... а мы, к вашему сведению, тоже имеем своё мнение по поводу многих вещей на этом свете. Мой жених тоже меня ни о чём таком не спрашивал.
- У вас есть жених?
- Был... – она протёрла глаза и заметила: - Что-то всё кругом идёт. Похоже, я выпила немного больше, чем нужно. О чем это я?..
- Я спросил о вашем женихе.
- А, да... Билл – он был славный человек. Мы жили в одном районе Нью-Йорка, перед самой войной он сделал мне предложение. А как началась эта мясорубка, его записали в добровольцы.
- И вы пошли с ним?
- Нет, что вы! Думаете, он бы меня пустил? Я обещала его ждать...
- А почему же не ждали?
- Не дождалась. Первый Булл Ран – и пришло известие о его смерти.
- Ужасно! – согласился Сайрес. – Но всё же, почему вы здесь?
- Потому, что я его люблю... любила, - призналась девушка. – А в газету я уже к тому времени писала несколько раз, всё под псевдонимом «Гедеон Спилет». Явилась в редакцию в мужской одежде, попросила направить меня на фронт. Они согласились. И вот – я здесь.
- Но зачем? Почему нельзя было... пойти в госпиталь медсестрой, например?
- Я и служила в таком госпитале в начале войны. Но это не по мне, Сайрес! Я хотела жизни, свободы, может, смерти!..
- Вы так молоды!
- А он был тоже молод! Разве это справедливо, Сайрес? Он погиб, и больше никогда, никогда я его не увижу... я даже на прощание его обнять не успела...
И мисс Спилет упала в объятия своего собеседника – или теперь, скорее, собутыльника, - и снова разрыдалась, но на этот раз уже не сдерживаясь. Смит пытался утешить её, но вскоре понял, что это бесполезно: девушка была совсем пьяна (очевидно, пить она не умела вообще, а виски у южан был крепкий), вскоре она утихомирилась сама, а через несколько минут уже спала, сладко посапывая и совершенно не смущаясь того, что уснула она на руках постороннего мужчины. Впрочем, как поправил себя инженер, не такой уж он ей посторонний.
Пришлось снова снять с Дианы сюртук и башмаки и уложить её на кровать. Вероятно, с утра она не будет в состоянии драться, а даже если будет – ну, что ж, поговорим снова. Главное – чтобы джонни не пришли не вовремя.
Смит ночевал, сидя на полу, подперев спиной собственную дверь. Чувствовал он себя при этом последним пьяницей, но ничего поделать не мог.
Утром его разбудили – уже не ударом. Диана, стоя на коленях, держала инженера за ворот рубашки и слегка встряхивала:
- Смит! Сми-ит, вы чего это здесь?
- Вы вчера уснули у меня на руках, а нести вас в вашу комнату я посчитал... недопустимым.
- Уснула?
- Самым естественным образом, - улыбнулся Смит и встал на ноги. Расправил плечи и слегка потянулся, пытаясь выпрямить затёкшую спину. – Пришлось мне вновь уступить вам свою кровать, а самому улечься на полу.
- Ну... – девушка смутилась, - вы извините. Я...
- Ничего страшного, я понимаю. Я и сам вёл себя недопустимо вчера. Скажите только, Спилет, у нас есть хоть какой-то намёк на завтрак?
- Вы верно заметили, что это лишь «намёк».
- Тогда давайте быстро с ним покончим – и идёмте, прогуляемся вместе. Мне надо проветриться. Вам, надо думать, тоже.
@темы: Смилет, фанфики, "Дружба с препятствиями"
-
-
08.08.2010 в 14:41-
-
08.08.2010 в 14:54-
-
08.08.2010 в 14:57-
-
08.08.2010 в 16:37-
-
08.08.2010 в 16:47"– Давай рассуждать без ханжества, – предложил он, шагая рядом. – Женщин ведь тоже можно понять. Они так долго и упорно боролись за право быть наравне с мужчинами, что добились его даже там, где не следовало. И начали вместе с нами пить, курить и выражаться матом"
-
-
08.08.2010 в 17:41Не тот век. Феминизм расцветёт буйным цветом лишь лет через сто, здесь мисс Спилет - только одна из первых ласточек.
-
-
11.12.2010 в 20:50-
-
11.12.2010 в 21:40"Не классику" в духе "Условной дамы" разве что планирую вскоре дописать.
-
-
11.12.2010 в 21:42