Наблюдать и работать
Это, строго говоря, не задумывалось как цикл и им не является. Это просто два разных фика, действие их происходит в разное время и даже написаны они были совершенно независимо друг от друга. Но шапка у них общая.
Автор: Marie Paganel
Бета: Anna_Dreamer
Жанр: POV
Рейтинг: G
Герои: колонисты острова Линкольна и экипаж яхты "Дункан".
Отказ: Все герои и события принадлежат Жюлю Верну.
1.
Такое же чувство в детстве охватывало меня в церкви, когда пел хор, а я ждал, что вот-вот спустятся по лучу света ангелы.
Такое же чувство в детстве охватывало меня в церкви, когда пел хор, а я ждал, что вот-вот спустятся по лучу света ангелы. Ангелы не спустились ни разу, но иногда я как будто слышал, что они подпевают хору – особенно в Рождество и на Пасху. Они пели о Боге и Сыне Его, пели славу.
Здесь гимнов я пока не слышал: Рождество я провёл в одиночестве. Может, они и пелись там, за пять миль отсюда, но мне теперь не так важны святые слова – ведь это всего лишь слова. Ангелы с небес не сходят, и Он не сойдёт до Страшного Суда. По земле ходят люди и поют земные песни.
Здесь насвистывают «Янки Дудль» и «Боевой гимн Республики», а я, не зная этих слов и мелодий, могу только молчать, когда кто-то подпевает. Почему же тогда меня охватывает такое же щемящее чувство восторга, благоговения перед простыми, земными, обычными людьми и их простой речью с сильным американским акцентом?
Мистер Смит подаёт мне руку при встрече, и я отвечаю на рукопожатие, хотя хочется упасть на колени и целовать край одежды этого святого человека. Он не поймёт этого знака. Он морщится, если его называют «господин». Хотя когда-то он был рабовладельцем, насколько я узнал из каких-то случайных фраз его друзей. Сам инженер предпочитает поменьше говорить о себе – что ж, я его понимаю.
Он религиозен, но не фанатичен. Сам он, скажем, не сядет за стол без молитвы, но не требует того же он меня. Он мягко, понемногу учит меня традициям своей веры. Я не совсем уверен, что мы с ним одной церкви, но это неважно, оба мы христиане. Кроме того, меня словно заново крестили в этом новом мире.
А мой новый крёстный отец Сайрес Смит считает меня равным себе. Он обсуждает со мной все дела, которые касаются кораля, рассказывает новости с плато, шутит над тем, что Спилет рвётся специально для меня издать газету «Вестник Плато Кругозора». Он задаёт вопросы о мореплавании, ответ на которые знает каждый юнга, и не стесняется своего незнания. Говорит, знания можно приобрести только таким образом, лишь глупец скрывает невежество в том или ином вопросе. Так он подталкивает меня учиться, и я могу быть уверен, что теперь у меня лучший учитель на свете.
Сайрес, он... он удивителен. Он не дворянин, подчёркнуто не дворянин, оскорбился бы, назови его кто-нибудь так. Он из тех блаженных духом, кто будет возвышен Там, не здесь. В этом его сила: он не выше, он – равный. Гленарван готов был отдать нищему всё, что имеет. Сайрес Смит готов разделить с любым всё, что имеет: с царём и с нищим, с президентом и с преступником. И посадит их рядом за своим столом и даст каждому поровну, не обделив ни сытого, ни голодного. И будет при этом столь гостеприимным хозяином, что никому и в голову не придёт, что он поступает несправедливо по отношению к кому-либо.
Отчего же я говорю о нём так, словно цитирую Евангелие?.. Я восхищён этими людьми и их предводителем. Я не могу смотреть на дела их рук и душ без восторга и поклонения.
Помню, в детстве подобное чувство охватывало меня в церкви…
2.
У меня с 12 лет не перехватывало дыхание так, как в тот момент, когда О’Нил протянул мне записку, написанную красивым почерком на какой-то странной бумаге.
У меня с 12 лет не перехватывало дыхание так, как в тот момент, когда О’Нил протянул мне записку, написанную красивым почерком на какой-то странной бумаге.
«Остров Линкольна… потерпевшие крушение…». И координаты.
- Много ли у нас топлива? – спросил я помощника, несколько раз перечитав записку. – Если идти на полных парах до того острова, а потом добираться до Америки...
- Да, можно будет не пополнять запаса до самого Сан-Франциско, капитан, - получил я ответ.
- Тогда нельзя медлить!
Курс проложить не составило труда. Я всегда любил, когда кратчайший путь есть прямая, поэтому команда «Полный вперёд» себя оправдала. Мы шли прямым курсом к острову Линкольна, мы шли спасать потерпевших крушение, мы шли по дороге, предписанной нам Законом, который выше всех законов.
Долго не могли заметить земли. Я сам после вахты взбирался на грот-мачту и вглядывался в горизонт – ничего не было видно до самого 24 марта. Тогда Джек, наш юнга, заметил скалу в море.
Я не мог сдержать волнения. Мы искали плодородный остров, а видели пока только одинокую скалу посреди океана. И каково же было моё удивление, когда я увидел на этой скале… человека. Человека, из последних сил машущего нам рукой. Через минуту фигура скрылась.
Мы летели на всех парах. Шлюпка была готова, и вскоре я сам помогал Остину и Харперу спускать её на воду. Ещё через четверть часа матросы налегли на вёсла. Я, стоя у руля, безуспешно пытался скрыть обуревавшее меня волнение. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди.
Мы причалили. Единственным существом, заметившим наше прибытие, оказалась собака. Шестеро человек неподвижно лежали на скале.
Я не решился разлучать их. Что могли бы они подумать, не увидев рядом друзей! Поэтому по моему приказу всех этих несчастных перенесли в салон лорда Гленарвана, который пустовал без пассажиров.
Как я уже сказал, потерпевших крушение было шестеро. Пятеро белых, один негр. Младшему меньше двадцати лет, старшему – около пятидесяти. Все истощены до продела. Сколько же дней он привели вот так?..
Первым очнулся самый старший. Приподнялся, посмотрел на меня и улыбнулся какой-то особенной, светлой улыбкой.
- «Дункан»… - произнёс он. – Мистер Роберт…
- Айртон? – удивился я.
При каких обстоятельствах произошла эта встреча! Я ожидал всякого, но никогда не думал, что смогу запросто, без колебаний, бросился к бывшему преступнику и жарко пожать ему руку. Я был просто счастлив, что спас этих людей! Это… неописуемое состояние!
В его глазах стояли слёзы. Он поднёс мою руку к своему лицу и целовал её, благодаря меня за спасение своих друзей. Он не допустил даже на минуту мысли о том, что его товарищи могли быть уже мертвы, и я не стал ему рассказывать, в каком состоянии мы обнаружили их на этой скале.
Вскоре мы смогли привести в чувство ещё одного человека – то был высокий мужчина с рыжей бородой. Ещё в беспамятстве он начал разговаривать и звать, очевидно, своего товарища по имени «Сайрес». Очнувшись, он посмотрел на меня, огляделся, чётко выругался по-американски – наверное, он удивления – и спросил:
- Всех спасли?
- Всех! – ответил я. – Успокойтесь. Все живы.
Его рука, казалось, против воли потянулась к внутреннему карману износившейся куртки, и он извлёк оттуда потрёпанную записную книжку. Но ни открыть её, ни взять карандаш у него сил не хватило. Когда его рука едва не выронила книжку, я подхватил её и положил на грудь владельца. Он улыбнулся вымученной улыбкой:
- Наверное, теперь у меня будет достаточно бумаги...
Вслед за ним один за другим пришли в себя негр и ещё один белый – оба сильные, широкоплечие мужчины. Оба они, наверное, были американцами, как и все наши спасённые, кроме, конечно, Айртона. И оба, только осознав, где находятся, обратились к нам с почти одинаковыми вопросами: «А жив ли?…» Спрашивали они о тех, кто ещё был без сознания.
Владелец записной книжки, журналист Спилет, к тому времени уже успел представиться и сидел на диване, его силы достаточно восстановились, чтобы он мог говорить. Он ответил на их вопросы, рассказав, что люди с незнакомыми мне именами живы, но пока не пришли в себя. Айртон тем временем схватил Спилета за руку и указал на одного из товарищей:
- Мистер Смит...
Красивый седовласый мужчина, возле которого всё время сидел его верный пёс, в беспамятстве прошептал что-то. Спилет и негр почти одновременно попытались вскочить, но журналисту это удалось лучше, хотя через миг он упал на колени перед ложем друга.
- Сайрес! – позвал он. – Сайрес, очнитесь! Мы спасены!
Я понял из их разговоров, что этого человека звали Сайресом Смитом и он был их лидером. Очевидно, он дольше всех провёл без воды, как сильнейший, и, вероятно, готов был погибнуть первым, как можно дольше поддерживая жизнь своих товарищей. Мне очень понравилось его лицо, хотя теперь оно было до крайности худым и измождённым, – он напомнил мне моего отца.
Через некоторое время мистер Смит услышал слова своего друга и приоткрыл глаза.
- Как?.. – спросил он, от удивления приподнявшись на локте.
- «Дункан»! – одним словом объяснил журналист.
Сайрес Смит поднял взор к небу:
- Господи! Значит, такова была воля Твоя! Нас спасли… - и упал на руки товарищей.
Я перепугался, что он, будучи серьёзно ослаблен, не вынесет потрясения, но Спилет сказал мне:
- Не бойтесь, капитан. Сайрес не такой человек, чтобы покинуть нас в минуту счастья.
Последним, что было предсказуемо, очнулся юноша. Друзья собрались у его ложа, даже Сайрес Смит сидел уже в кресле, опираясь о плечо своего друга Спилета. Когда светлые ресницы юноши дрогнули и он открыл глаза, то немедленно узнал всех собравшихся.
- Пенкроф! – шепнул он. – Мистер Смит! Мистер Спилет! Наб, Айртон! Вы все здесь! Как хорошо.
Кажется, мальчик не верил, что он жив. Убедить его, впрочем, оказалось довольно просто, когда старшие товарищи рассказали ему, как всё произошло.
- «Дункан»! – воскликнул юноша, без особенного труда садясь на диване. И вслед за этим он, вместе с друзьями, вознёс хвалу Господу.
Уже после была повесть о капитане Немо, рассуждения о его наследстве – сундуке, рассказы о том, как Айртон стал честным человеком и о том, чем обязаны ему наши спасённые. Уже после мы узнали больше об этих людях, узнали, кто они и как оказались на этом пустынном берегу. Всё это было уже после. А тогда…
Я помню, Мэри говорила мне когда-то: «Мальчик мой, делай добро людям, и будет тебе награда». Тогда я не понимал, что это за награда, но спустя много лет осознал: не о вещественной награде она говорила, не о блаженстве тела, но о радости моей души.
А что может быть лучше, чем спасение жизней хороших людей? Да, я вознаграждён их радостью и их искренней благодарностью! Я богат одним их «спасибо»! Я словно вернул их к жизни, и вместе с ними возвратился к ней сам. Нет, так у меня не перехватывало дыхание с двенадцати лет…
Автор: Marie Paganel
Бета: Anna_Dreamer
Жанр: POV
Рейтинг: G
Герои: колонисты острова Линкольна и экипаж яхты "Дункан".
Отказ: Все герои и события принадлежат Жюлю Верну.
1.
Том Айртон.
Такое же чувство в детстве охватывало меня в церкви, когда пел хор, а я ждал, что вот-вот спустятся по лучу света ангелы.
Такое же чувство в детстве охватывало меня в церкви, когда пел хор, а я ждал, что вот-вот спустятся по лучу света ангелы. Ангелы не спустились ни разу, но иногда я как будто слышал, что они подпевают хору – особенно в Рождество и на Пасху. Они пели о Боге и Сыне Его, пели славу.
Здесь гимнов я пока не слышал: Рождество я провёл в одиночестве. Может, они и пелись там, за пять миль отсюда, но мне теперь не так важны святые слова – ведь это всего лишь слова. Ангелы с небес не сходят, и Он не сойдёт до Страшного Суда. По земле ходят люди и поют земные песни.
Здесь насвистывают «Янки Дудль» и «Боевой гимн Республики», а я, не зная этих слов и мелодий, могу только молчать, когда кто-то подпевает. Почему же тогда меня охватывает такое же щемящее чувство восторга, благоговения перед простыми, земными, обычными людьми и их простой речью с сильным американским акцентом?
Мистер Смит подаёт мне руку при встрече, и я отвечаю на рукопожатие, хотя хочется упасть на колени и целовать край одежды этого святого человека. Он не поймёт этого знака. Он морщится, если его называют «господин». Хотя когда-то он был рабовладельцем, насколько я узнал из каких-то случайных фраз его друзей. Сам инженер предпочитает поменьше говорить о себе – что ж, я его понимаю.
Он религиозен, но не фанатичен. Сам он, скажем, не сядет за стол без молитвы, но не требует того же он меня. Он мягко, понемногу учит меня традициям своей веры. Я не совсем уверен, что мы с ним одной церкви, но это неважно, оба мы христиане. Кроме того, меня словно заново крестили в этом новом мире.
А мой новый крёстный отец Сайрес Смит считает меня равным себе. Он обсуждает со мной все дела, которые касаются кораля, рассказывает новости с плато, шутит над тем, что Спилет рвётся специально для меня издать газету «Вестник Плато Кругозора». Он задаёт вопросы о мореплавании, ответ на которые знает каждый юнга, и не стесняется своего незнания. Говорит, знания можно приобрести только таким образом, лишь глупец скрывает невежество в том или ином вопросе. Так он подталкивает меня учиться, и я могу быть уверен, что теперь у меня лучший учитель на свете.
Сайрес, он... он удивителен. Он не дворянин, подчёркнуто не дворянин, оскорбился бы, назови его кто-нибудь так. Он из тех блаженных духом, кто будет возвышен Там, не здесь. В этом его сила: он не выше, он – равный. Гленарван готов был отдать нищему всё, что имеет. Сайрес Смит готов разделить с любым всё, что имеет: с царём и с нищим, с президентом и с преступником. И посадит их рядом за своим столом и даст каждому поровну, не обделив ни сытого, ни голодного. И будет при этом столь гостеприимным хозяином, что никому и в голову не придёт, что он поступает несправедливо по отношению к кому-либо.
Отчего же я говорю о нём так, словно цитирую Евангелие?.. Я восхищён этими людьми и их предводителем. Я не могу смотреть на дела их рук и душ без восторга и поклонения.
Помню, в детстве подобное чувство охватывало меня в церкви…
2.
Роберт Грант.
У меня с 12 лет не перехватывало дыхание так, как в тот момент, когда О’Нил протянул мне записку, написанную красивым почерком на какой-то странной бумаге.
У меня с 12 лет не перехватывало дыхание так, как в тот момент, когда О’Нил протянул мне записку, написанную красивым почерком на какой-то странной бумаге.
«Остров Линкольна… потерпевшие крушение…». И координаты.
- Много ли у нас топлива? – спросил я помощника, несколько раз перечитав записку. – Если идти на полных парах до того острова, а потом добираться до Америки...
- Да, можно будет не пополнять запаса до самого Сан-Франциско, капитан, - получил я ответ.
- Тогда нельзя медлить!
Курс проложить не составило труда. Я всегда любил, когда кратчайший путь есть прямая, поэтому команда «Полный вперёд» себя оправдала. Мы шли прямым курсом к острову Линкольна, мы шли спасать потерпевших крушение, мы шли по дороге, предписанной нам Законом, который выше всех законов.
Долго не могли заметить земли. Я сам после вахты взбирался на грот-мачту и вглядывался в горизонт – ничего не было видно до самого 24 марта. Тогда Джек, наш юнга, заметил скалу в море.
Я не мог сдержать волнения. Мы искали плодородный остров, а видели пока только одинокую скалу посреди океана. И каково же было моё удивление, когда я увидел на этой скале… человека. Человека, из последних сил машущего нам рукой. Через минуту фигура скрылась.
Мы летели на всех парах. Шлюпка была готова, и вскоре я сам помогал Остину и Харперу спускать её на воду. Ещё через четверть часа матросы налегли на вёсла. Я, стоя у руля, безуспешно пытался скрыть обуревавшее меня волнение. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди.
Мы причалили. Единственным существом, заметившим наше прибытие, оказалась собака. Шестеро человек неподвижно лежали на скале.
Я не решился разлучать их. Что могли бы они подумать, не увидев рядом друзей! Поэтому по моему приказу всех этих несчастных перенесли в салон лорда Гленарвана, который пустовал без пассажиров.
Как я уже сказал, потерпевших крушение было шестеро. Пятеро белых, один негр. Младшему меньше двадцати лет, старшему – около пятидесяти. Все истощены до продела. Сколько же дней он привели вот так?..
Первым очнулся самый старший. Приподнялся, посмотрел на меня и улыбнулся какой-то особенной, светлой улыбкой.
- «Дункан»… - произнёс он. – Мистер Роберт…
- Айртон? – удивился я.
При каких обстоятельствах произошла эта встреча! Я ожидал всякого, но никогда не думал, что смогу запросто, без колебаний, бросился к бывшему преступнику и жарко пожать ему руку. Я был просто счастлив, что спас этих людей! Это… неописуемое состояние!
В его глазах стояли слёзы. Он поднёс мою руку к своему лицу и целовал её, благодаря меня за спасение своих друзей. Он не допустил даже на минуту мысли о том, что его товарищи могли быть уже мертвы, и я не стал ему рассказывать, в каком состоянии мы обнаружили их на этой скале.
Вскоре мы смогли привести в чувство ещё одного человека – то был высокий мужчина с рыжей бородой. Ещё в беспамятстве он начал разговаривать и звать, очевидно, своего товарища по имени «Сайрес». Очнувшись, он посмотрел на меня, огляделся, чётко выругался по-американски – наверное, он удивления – и спросил:
- Всех спасли?
- Всех! – ответил я. – Успокойтесь. Все живы.
Его рука, казалось, против воли потянулась к внутреннему карману износившейся куртки, и он извлёк оттуда потрёпанную записную книжку. Но ни открыть её, ни взять карандаш у него сил не хватило. Когда его рука едва не выронила книжку, я подхватил её и положил на грудь владельца. Он улыбнулся вымученной улыбкой:
- Наверное, теперь у меня будет достаточно бумаги...
Вслед за ним один за другим пришли в себя негр и ещё один белый – оба сильные, широкоплечие мужчины. Оба они, наверное, были американцами, как и все наши спасённые, кроме, конечно, Айртона. И оба, только осознав, где находятся, обратились к нам с почти одинаковыми вопросами: «А жив ли?…» Спрашивали они о тех, кто ещё был без сознания.
Владелец записной книжки, журналист Спилет, к тому времени уже успел представиться и сидел на диване, его силы достаточно восстановились, чтобы он мог говорить. Он ответил на их вопросы, рассказав, что люди с незнакомыми мне именами живы, но пока не пришли в себя. Айртон тем временем схватил Спилета за руку и указал на одного из товарищей:
- Мистер Смит...
Красивый седовласый мужчина, возле которого всё время сидел его верный пёс, в беспамятстве прошептал что-то. Спилет и негр почти одновременно попытались вскочить, но журналисту это удалось лучше, хотя через миг он упал на колени перед ложем друга.
- Сайрес! – позвал он. – Сайрес, очнитесь! Мы спасены!
Я понял из их разговоров, что этого человека звали Сайресом Смитом и он был их лидером. Очевидно, он дольше всех провёл без воды, как сильнейший, и, вероятно, готов был погибнуть первым, как можно дольше поддерживая жизнь своих товарищей. Мне очень понравилось его лицо, хотя теперь оно было до крайности худым и измождённым, – он напомнил мне моего отца.
Через некоторое время мистер Смит услышал слова своего друга и приоткрыл глаза.
- Как?.. – спросил он, от удивления приподнявшись на локте.
- «Дункан»! – одним словом объяснил журналист.
Сайрес Смит поднял взор к небу:
- Господи! Значит, такова была воля Твоя! Нас спасли… - и упал на руки товарищей.
Я перепугался, что он, будучи серьёзно ослаблен, не вынесет потрясения, но Спилет сказал мне:
- Не бойтесь, капитан. Сайрес не такой человек, чтобы покинуть нас в минуту счастья.
Последним, что было предсказуемо, очнулся юноша. Друзья собрались у его ложа, даже Сайрес Смит сидел уже в кресле, опираясь о плечо своего друга Спилета. Когда светлые ресницы юноши дрогнули и он открыл глаза, то немедленно узнал всех собравшихся.
- Пенкроф! – шепнул он. – Мистер Смит! Мистер Спилет! Наб, Айртон! Вы все здесь! Как хорошо.
Кажется, мальчик не верил, что он жив. Убедить его, впрочем, оказалось довольно просто, когда старшие товарищи рассказали ему, как всё произошло.
- «Дункан»! – воскликнул юноша, без особенного труда садясь на диване. И вслед за этим он, вместе с друзьями, вознёс хвалу Господу.
Уже после была повесть о капитане Немо, рассуждения о его наследстве – сундуке, рассказы о том, как Айртон стал честным человеком и о том, чем обязаны ему наши спасённые. Уже после мы узнали больше об этих людях, узнали, кто они и как оказались на этом пустынном берегу. Всё это было уже после. А тогда…
Я помню, Мэри говорила мне когда-то: «Мальчик мой, делай добро людям, и будет тебе награда». Тогда я не понимал, что это за награда, но спустя много лет осознал: не о вещественной награде она говорила, не о блаженстве тела, но о радости моей души.
А что может быть лучше, чем спасение жизней хороших людей? Да, я вознаграждён их радостью и их искренней благодарностью! Я богат одним их «спасибо»! Я словно вернул их к жизни, и вместе с ними возвратился к ней сам. Нет, так у меня не перехватывало дыхание с двенадцати лет…
@музыка: Phil Ochs - Highwayman
-
-
11.02.2011 в 12:44Я вдруг заметил: неужели Спилету хватило на четыре года одного карандаша? Ведь инженер карандашей не изготавливал. Может, капитан положил в ящик не только «3 стопы писчей бумаги», но и коробку с карандашами? Но в описи вещей о них не упомянуто. Да капитан мог об этом и не позаботиться; знал, что инженеру пара пустяков сделать чернила, а перьев от жакамаров и прочих пернатых было у колонистов в избытке. Однако нигде не сказано, чтобы кто-то писал чернилами. «Сайрес Смит сделал чертёж судна», «Спилет написал короткую заметку» и т.д. – и всё это единственным карандашом? Нет, погодите: из кораля посылали записку Набу, тот писал ответ – значит, было по крайней мере два «письменных прибора».
Вот, поймал я старину Жюля ещё на одной непонятности. А может, он нарочно так написал. Остров-то Таинственный.
Вспомнился детский стишок: «В этой сказке нет порядка, Что ни слово – то загадка». И ведь здорово, правда? Кто найдёт следующую загадку?
Mic K.
-
-
15.12.2011 в 01:31-
-
15.12.2011 в 13:13А Верна любят многие, уверяю вас!
-
-
15.12.2011 в 13:51-
-
15.12.2011 в 14:18Во-вторых, я бы советовала почитать этого автора.
И следить за темой на форуме, там обычно ссылки собираются на фафики и что-то похожее.
Не знаю в самом деле, можно ли считать фанфиком Клуб Знаменитых Капитанов, но что-то от фанфикшена в нём определённо есть. Тема "КЗК" тоже у меня, но его можно поискать где угодно.
-
-
16.12.2011 в 21:08-
-
20.04.2015 в 20:17Сам рассказ очень понравился. Замечательно показан в этом "внутреннем монологе"и инженер глазами Айртона, и, какими-то лёгкими штрихами, дружеская обстановка внутри колонии и отношение товарищей друг к другу. Про вопросы о мореплавании очень хорошая деталька, видно, что Айртон уже начинает понемногу по-человечески "выпрямляться".
И понятно, почему он, став полноправным членом колонии, остался не слишком разговорчив. Здесь всё же "литературная запись", не знаю, смог бы он сам так складно описать словами свои чувства. Но, если и смог бы, вряд ли у него бы язык повернулся сказать это вслух.
А во второй части сразу узнала Роберта Гранта - конечно, он по-прежнему любит путь по кратчайшей прямой, и сам взбирается на мачту! И даже по разговору видно того смелого парнишку, который когда-то устраивал побег из маорийского плена.
Про "достаточно бумаги" очень хорошая подробность. Если принять, что, как в "Rule the waves" или радиоспектакле, книгу будет писать именно журналист, то появляется такое тёплое чувство: вот и настоящей истории конец. А книжной - начало.)
-
-
20.04.2015 в 22:42Мне нравится Айртон, кажется, что он размышлял тем лучше, чем меньше говорил. POV тем и ценно, что внутреннее восприятие персонажа. Вон Топ в "Медной голове" совсем не говорил!
О Роберте - рада. Мне очень бы хотелось немного более объёмного Роберта в финале "ТО", но он там всё же не из главных героев, уступил им больше места. А парень очень милый.
То, что Спилет писал "ТО" - фанон. Достаточно очевидный.